«Никто не ощущает большей потребности, чем я, быть судимым со снисходительностью» (Николай I).
Ко дню 220-летия императора Николая I абонемент научной литературы подготовил для своих читателей выставку, где представлены материалы, посвященные эпохе императора Николая Павловича. Выставка работает в аудитории А-186.
Фраза «История всё расставит по своим местам» верна лишь отчасти. Росток правды через наслоения лжи, конечно, со временем пробивается, но, как правило, на него тут же накатывает новый асфальтовый каток мифологии, и всё остаётся по-прежнему. Если говорить о российских государях, то здесь особенно не повезло Николаю I. Он вошел в историю, громко хлопнув дверью. Внук Екатерины Великой, третий сын Павла I, с подобающей только ему величественной жестокостью в первые дни своего правления расправился с восставшими декабристами. Затем последовали подавление польского восстания и установление полноправного, так называемого «николаевского режима». Стержневой основой его было военное «равнение под одно». Хотя, учитывая специфику характера Николая I, здесь уместнее было бы сказать – «равнение под одного».
Историки до сих пор не могут сойтись во мнении не только о значении его личности, но и даже в том, какого роста был император. В любом случае он был на две-три головы выше современников: чуть более 2-х метров ростом. Этот великан горячо любил свою родину – это признавали даже его враги.
К Николаю I можно относиться по-разному, но если говорить не о политике, а о человеке, то следует признать: он вступил на престол не по своей воле, но, надев корону, трудился, выкладываясь без остатка. Делай, что должно – и будь, что будет. Это то, что знал Николай Павлович об управлении государством перед тем, как вступить на престол. Очень мало – и довольно много. Но был ли выбор? В этом еще предстоит разобраться.
С его именем связаны и победы и поражения. Главный (и в данном случае совершенно справедливый) упрёк императору – поражение в Крымской войне. Результат политики самоизоляции, следствием которой стало отставание от Европы. Правда, критики при этом благополучно забывают, что до этого Николай всё-таки выиграл две другие войны: 1826 года с Персией и 1828–1829 гг. с турками.
Николай был «железным» самодержцем, и именно он создал в России полицейское государство. Это его слова: «Должно повиноваться, а рассуждения свои держать про себя». Однако история полна парадоксов. Вот и здесь укрепление самодержавия помогло отмене рабства. Только опираясь на непререкаемую волю царя, а с другой стороны, успокаивая сомневающихся стабильностью власти, либерал Александр II смог преодолеть сопротивление помещиков-крепостников. И им пришлось «держать свои рассуждения про себя». От своего народа император требовал повсеместного почитания и покорности. Не случайно в 1833 году композитор Алексей Львов по заказу Николая I создает ныне хорошо известный, а совсем еще недавно всеми «забытый» русский национальный гимн «Боже, царя храни». Колумнист АиФ.ru Пётр Романов уверяет: «Николай стал одним из самых оболганных российских самодержцев. Причины очевидны. Николай подавил восстание декабристов. Декабризм для нашей традиционно оппозиционной интеллигенции — это издавна нечто святое, романтическое и неприкасаемое. Воспоминания о том, как «святой» Пестель занимался махинациями с солдатскими панталонами, «святой» Рылеев рассуждал о целесообразности уничтожения царских детей, а «святой» Муравьёв-Апостол избивал ногами своего полкового командира, сначала станут в кругу русской интеллигенции неуместными, а затем и просто невозможными». «На культе пяти повешенных и сотни сосланных в рудники было основано всё политическое миросозерцание русской интеллигенции», - писал историк-монархист Антон Керсновский. Большинство русских революционеров были наследники декабризма. Вот только не реального, а мифического. Культа без мифов не бывает. А где мифология, там всегда и ложь. Николай I – монарх противоречивый, совершивший немало ошибок, однако далеко не тот персонаж, про которого стоит рассказывать детскую страшилку: «В чёрном дворце на чёрном троне сидел чёрный-пречёрный человек». Николаю обязательно поминают и Чаадаева, объявленного сумасшедшим за мысль, что Россия и прогресс не совместимы. Однако всякий раз забывают о более поздних мыслях философа. Ранний Чаадаев либералам по душе, поздний – нет.
Николай I говорил: «Я не хочу умереть, не совершив двух дел: издания свода законов и уничтожения крепостного права». Если воспринимать эти слова как программу-максимум, то можно констатировать, что её удалось выполнить на 75%. Результат, которым может похвастаться далеко не каждый российский правитель. Именно Николай сумел свести воедино и структурировать запутанную, архаичную и противоречивую законодательную базу Российской империи. Разгрести эти авгиевы конюшни поручили специальной комиссии под руководством Михаила Сперанского. Император за деятельностью комиссии следил лично, пристально и постоянно. В хаотически плескавшиеся воды российского судопроизводства власть бросила спасательный круг. Что и создало предпосылки для великой судебной реформы в России. Крепостным вопросом император занимался не менее трудолюбиво, чем законодательным. Выступая перед депутацией смоленского дворянства, царь с искренним недоумением говорил: «Я не понимаю, каким образом человек сделался вещью, и не могу себе объяснить этого иначе, как хитростью и обманом, с одной стороны, и невежеством – с другой». Как и в случае судебной реформы, именно в эпоху Николая была проделана вся черновая работа по подготовке отмены крепостного права. Его наследник Александр II вошёл в русскую историю под славным именем царя-освободителя.
Главный библиотекарь абонемента научной литературы,
Хранитель Фонда редкой книги библиотеки ИГЭУ Светлана Матвеева
